Знаменитый художник рассказал «Волгоградке», почему он любит писать портреты звезд и миллиардеров.
Волгограде до 24 января проходит выставка художника Никаса Сафронова. Мэтр, чье имя стало синонимом коммерческого успеха, лично прибыл на ее открытие, охотно общался с прессой. «Задавайте любые вопросы! Критикуйте!» – призывал он журналистов. Отвечал им без пафоса. И без ложной скромности.
«Я чист перед страной»
– Никас, вы уже второй раз привозите к нам выставку, что связывает вас с Волгоградом?
– В 80-х у меня была девушка-итальянка, которая работала переводчиком на заводе в Волжском. Я приезжал к ней много раз.
Однажды я посвятил картину девушке из Волгограда. Она участвовала в конкурсе красоты, не получила никакого места, очень расстроилась, плакала. Я пообещал, что напишу ее портрет. Раза два она мне позировала, а потом исчезла, сменила номер телефона. Оказавшись в Волгограде (в 2011-м. – Прим. ред.), я рассказал эту историю – и что бы вы думали: та модель объявилась, у нее уже было двое детей, и я подарил ей ее портрет.
В Волгограде живут очень красивые и радушные люди. Меня очень хорошо принимают. В этот приезд мне предложили поджарить рыб из породы осетровых, знаете, у которых нос как у утконоса. Таких я не видел никогда – плавающая красота, поэтому отказался ее есть.
– А в столице ваши выставки проходят?
– Недавно у меня была выставка в Москве, я считаю, ущербная, на Красной площади, дом 1 (Государственный исторический музей. – Прим. ред.). Ее посетили лишь 50 тыс. человек, хотя, по моим расчетам, должно было пройти 250 тыс. Но, увы, не было поддержки выставки со стороны музея, он ее как?то вяло рекламировал…
– Нет ли у вас желания помочь волгоградской культуре? Например, подарить местному музею свою картину?
– Надеюсь в Волгограде что-нибудь продать, и, если я деньги получу, обещаю половину, а то и больше, отдать городу. Было бы здорово, если бы нашлись меценаты, которые бы приобрели одну-две картины для музея изобразительных искусств. Подарить картину можно, но всегда приятно, когда покупают, а деньги можно вернуть в виде благотворительности. Я часто участвую в благотворительных аукционах. Мама говорила мне: заработав три копейки, одну отдай. Я отдаю две, это свойственно моему роду – я из поколений священников по отцу и медиков по матери.
– Как вы относитесь к критическим публикациям о вас?
– Я чист перед вами, перед страной, перед искусством. Про меня в Интернете пишут много гадостей. Думаю, это какой?то заказ. Все, что я ни делаю, мне вменяют в вину. Это как некоторые мои соседи по дому: как бы я ни старался улучшить условия общего проживания, им никогда не нравится. Например, когда на нашем доме осыпалась облицовка и я нашел четыре миллиона и сделал новую, мне сказали: «Плохо, не тот цвет». Подъезд отремонтировал за 15 тыс. евро – опять плохо. Повесил в коридоре картины – плохие. Не нравится, что у меня хорошие квартиры. Что ж, я понимаю, не всем по нутру, когда кто-то живет не так плохо, как они.
«Дети стали появляться, как грибы»
– Ваш самый смелый творческий эксперимент?
– Не заставляйте меня вспоминать про Красную площадь и брусчатку (смеется). Для Армена Джигарханяна я своими картинами оформил спектакль «Пигмалион», а вот для Олега Ефремова не стал делать «Три сестры» – вначале взялся, но Гафт меня отговорил.
В конце 1980-х я у своего друга за символическую цену в 500 долларов купил машину. И разбил ее, потому что плохо водил. До этого я посмотрел фильм «Искатели приключений» с Лино Вентура и Аленом Делоном, где главная героиня – молодая художница – делала арт-объекты при помощи сварки. Я попросил своего богатого друга найти мне сварочный аппарат и сделал из разбитого автомобиля красивую инсталляцию, которую вскоре купили. После чего я приобрел машину уже за пять тысяч долларов – для той поры это были неплохие деньги.
Ну, а первый эксперимент – это когда я вдруг решил, что надо иметь детей. И у меня стали появляться дети, как грибы. До этого я панически боялся ответственности. А в начале 90-х процесс пошел. Теперь ко мне каждый год приходят по два-три «ребенка», говорят, «мы ваши». У меня есть сын Лука, пианист. Есть сын Стефано, живет с матерью в Лондоне, единственный, который рожден в браке. Есть мальчик в Австралии, в 20 лет получил приз как лучший фотограф страны, сейчас учится русскому языку.
– Как вы считаете, что такое женская красота?
– Нет некрасивых девушек, есть плохие художники и фотографы. Рафаэль писал: «Чтобы нарисовать красивую, надо перебрать сотню тысяч интересных». Но при этом есть неухоженные люди, не следящие за собой. Я не о пластических операциях, нет, красота должна быть натуральной. И вот еще маленькая история. У меня есть кум, ведущий «В мире животных» Николай Дроздов. Мы с ним приехали на Полтаву. И решили искупаться. Вокруг великолепная природа, река, где снимали «Майскую ночь», фильм по произведению Гоголя. Идут две девочки 11-12 лет. Одна – как статуэтка: тонкая, натуральная блондинка с голубыми глазками. Они идут, мы смотрим, наслаждаемся этой картиной. Небесное создание скидывает сандалики, заходит в воду и говорит: «Твою мать, вода-то холодная». И – как обухом. Если нет воспитания и культуры, ничего нет.
«В Москве все больше цинизма»
– На ваш взгляд, должен ли художник льстить своим портретируемым?
– Смотря как он видит эту правду. Есть позитивный взгляд. Знаете, оптимист даже на кладбище видит одни плюсы. Каждому свое. Если ты видишь людей красивыми, ты изобразишь их именно так.
– Один из ваших авторских трендов – портреты, изображающие популярных персон вроде Романа Абрамовича, Софи Лорен или Одри Хэпберн. Отчего так?
– Никого не волнует человек, который ищет миллион. Но всем интересен тот, кто свой миллион уже нашел. Да, можно писать простых смертных, а можно писать людей состоявшихся и показывать в них нечто новое и необычное. У меня есть 15 портретов Софи Лорен, сейчас выходит календарь с ней. Я только что отправил ей на день рождения портрет. Она позвонила, но самое ужасное: я не могу понять, что она говорит. Итальянский я знаю плохо, английский совсем не знаю. Главное – понял, что ей понравилось. Она попросила помочь ей устроить выставку ее портретов. Ее изображали Уорхолл, Дали, Шагал.
– Что вас так привлекает в провинции?
– Нельзя написать картину за два дня. Она должна просохнуть, я должен положить новый слой краски. Поэтому она пишется месяца полтора. Иванов, Суриков, Брюллов писали свои картины по 25-30 лет. Каждая вещь должна осмыслиться, устояться. Вот почему я люблю часто приезжать в российские города, в том числе в ваш город, несколько раз надо к вам приехать еще зимой и весной. Здесь жизнь по сравнению со столичной живее, честнее, патриотичнее, естественнее. В музеях Москвы все-таки больше цинизма.
Николай (Никас) Сафронов
Родился 8 апреля 1956 г. в Ульяновске. После 8?го класса год учился в мореходном училище в Одессе. Затем два года жил в Ростове-на-Дону, где работал художником-бутафором в ТЮЗе и одновременно подрабатывал сторожем, дворником и грузчиком. Творческую деятельность начал в 17-ти летнем возрасте. Армейская служба прошла в Эстонии, в городе Валга. После армии уехал в Литву, в Панежевис (на родину матери), где работал художником в театре Донатаса Баниониса и параллельно – на льнокомбинате художником по тканям. С 1978 по 1982 годы учился в художественном институте в Вильнюсе. Окончил факультет дизайна Московского художественного института им. Сурикова и факультет психологии Московского государственного университета технологий и управления. Никас Сафронов – почетный гражданин России, академик Российской Академии художеств, профессор Ульяновского университета, кавалер Русского ордена Мецената, имеет титул «Самый светский художник».
24.12.2015 Юлия Гречухина