Наступивший 1905 год был для России тревожным. Всем было ясно, что назревает кризис власти. 9 января, утром, несколько тысяч питерских жителей, сопровождаемые священником Гапоном, направились с петицией к царю. Они несли иконы и портреты царской семьи, но, несмотря на это их встретили пулями. Для власти это было роковой, непростительной ошибкой. В городах и селах начались массовые выступления, приводившие к погромам и жертвам. Россия бурлила, требуя реформ и политических свобод. Неспокойно было также в армии и на флоте.

В 1905 году в состав Черноморской эскадры вошел только что построенный, последнее слово тогдашней военной мысли, броненосец «Князь Потемкин – Таврический». В состав команды набирались только высококлассные специалисты, грамотные, хорошо зарекомендовавшие себя на прежней службе. «Сердцем» корабля всегда считалось машинное отделение. Подшкипером на корабль был направлен Сафронов Лев Васильевич, родившийся в 1881 году в Льгове, отсюда и призванный 17 октября 1902 года.

Льговский журналист Е.К. Маслов опубликовал воспоминания П. Д. Ревенко о его службе на броненосце «Потемкин». Однако Главное Архивное Управление при Совете Министров СССР и Центральный Государственный Архив Военно-морского флота СССР сообщили, что это имя в списках экипажа броненосца не значится, одновременно подтвердив участие в восстании Сафронова.

История броненосца была коротким эпизодом в первой русской революции, но навсегда вошла в историю страны. Весь мир следил за развитием событий, ведь такое не случалось еще нигде.

Служба на флоте длилась семь лет. И была она трудной. Между офицерами и матросами существовала четкая грань. Основным методом обучения и воспитания стало наказание. Недовольство матросов вызывало и то, что еду им подавали в общем котле, и больше доставалось тому, кто шустрее орудовал ложкой. Нередко еда была низкого качества, а протесты судовых врачей командование просто не принимало во внимание.

Все это стало важным фактором успешной революционной агитации. Матросы постоянно соприкасались с рабочими в портах, доках. На борту широко распространялись листовки, газеты различных партий, матросы вели беседы между собой на политические темы.

«Все знают, что сотни матросов, — писал адмирал Чухнин, — собираются за городом на сходки, где проповедываются возмутительные учения с поруганием всего, что имеет власть. И все же ни одного человека нельзя уличить, ибо никто никого не выдает».

Но на броненосце «Потемкин», этот факт признавали даже большевики, присвоившие себе в дальнейшем ведущую роль в событиях, никакой оформленной революционной организации не существовало.

Напряженность между командованием и матросами нарастала, это чувсвовали все. Офицеры держались настороже, наказания стали применять еще чаще. 14 июня, по экипажу разнеслась весть, что мясо, привезенное накануне, тухлое, вонючее, полно червей. Судовой врач Смирнов, однако, дал заключение, о его пригодности для приготовления пищи.

Матросы зароптали, но сели за стол и молча сьели только хлеб. Узнав об этом, командир «Потемкина» Голиков, выстроил команду на палубе и стал уговаривать их не бастовать. Матросы согласились. Все бы обошлось, не будь офицера Гиляровского. Неожиданно для всех, он загородил дорогу небольшой группе матросов, обьявив их зачинщиками, приказал накрыть брезентом и открыть по ним стрельбу. Но караул стоял неподвижно. Тогда Гиляровский выхватил винтовку и поднял ее на матросов.

Все! Это взорвало терпение команды! В одно мгновение исчез строгий порядок военного корабля. Матросы вскрыли оружейную комнату. Раздались выстрелы, полилась кровь. Все офицеры были арестованы.

Один из лучших в мире военных кораблей оказался в руках мятежных матросов. Мы не знаем, какую роль во всем происходящем сыграли наши земляки. Их имен нет ни в организаторах, ни в предателях. Но в архивах еще можно разыскать интересующие нас документы. События развивались своим чередом.

Никакой анархии на броненосце не возникло. Боевой порядок на военном корабле ни на одно мгновение не нарушался. Каждый продолжал делать свое дело, изученное до автоматизма. Мыли палубу, чистили орудия, проверяли механизмы, несли вахту. В люках у заряженных орудий несли службу командоры, готовые по первой команде открыть огонь. Как и прежде, торжественно поднимался флаг. Но командира среди них — сильного и решительного человека, знающего военное и морское дело не было.

В эти дни в своем дневнике Николай — Второй известие о восстании на «Потемкине» назвал «ошеломляющим». В Севастополе царила растерянность. Было принято решение мятежный броненосец потопить, для этого привели в боевую готовность всю Черноморскую эскадру. Но и сам броненосец был способен отправить на дно добрую ее половину.

В это время на броненосце «Три Святителя» проходил службу М.П. Корнюшкин, оставивший интересные воспоминания:

«Наша эскадра в составе броненосцев «Двенадцать Апостолов», «Три Святителя», «Георгий Победоносец» и несколько миноносцев под командованием контр-адмирала Вишневецкого, днем увидела далеко в море броненосец «Потемкин». На наших кораблях матросы поднялись на палубу. Офицеры нервничали. «Потемкин» с красным флагом смело идет на нас. Расстояние между нами быстро уменьшается. Офицеры, увидев, что восставший броненосец идет на нас, стали бегать, кричать, что если «Потемкин» начнет стрелять, то он всех пустит ко дну.

Флагман дал приказ развернуться и идти в море. На глазах восставших матросов «Потемкина» наша эскадра в панике ушла в море.

С 2 часов дня 18 июня, наш карательный отряд из пяти броненосцев, снова встретил в море «Потемкин». Впереди нашей эскадры шли сильные броненосцы «Ростислав», и «Три Святителя». Адмирал Вишневецкий послал телеграмму:

— Черноморцы удручены вашим поступком. Сдавайтесь.

«Потемкин» ответил:

— Эскадра стой на якорь. Адмирал к нам на борт для переговоров.

Наша эскадра, не уменьшая хода, шла на «Потемкин». Адмирал посылает еще одну телеграмму:

— Безумные, что вы сделали? Сдавайтесь. Повинную голову мечь не сечет.

«Потемкин» ответил прежней телеграммой, но с грозным окончанием:

— Иначе буду стрелять.

Тот маневр, который был произведен «Потемкиным» во время встречи с эскадрой был смелым, вызвал у матросов эскадры восхищение.

Броненосец врывается в боевое расположение эскадры. Изменение курса… и, он идет носом к «Ростиславу», а кормой к «Трем Святителям». Офицеры и матросы эскадры понимали, что потемкинцы намеревались протаранить носом «Ростислав» и взорвать «Три Святителя» кормовыми минными аппаратами.

Еще несколько минут и два сильнейших броненосца эскадры выйдут из строя. Повисла напряженная тишина.

На флагманском корабле «Ростислав» взвился сигнал об изменении курса. «Потемкин» тоже меняет курс. Он идет на «Ростислава». Эскадра окружила революционный корабль. Пушки и минные аппараты «Потемкина» следят за кораблями эскадры и готовы потопить любого.

До «Ростислава» остается 200…100 метров. Гибель корабля неизбежна. Но…события все изменили.

Броненосец «Георгий Победоносец» подошел близко к «Потемкину». С его борта раздалось мощное: «Ура!». Команда «Георгия Победоносца», нарушая все правила боевой дисциплины, находилась на палубе и приветствовала команду революционного корабля. Раздаются возгласы приветствия со стороны команд «Синопа» и «Двенадцати Апостолов».

С «Потемкина» летит громовое ответное «Ура!». В воздухе матросские бескозырки. Свободные от вахты потемкинцы кричат: «Бейте драконов! Берите винтовки! Арестуйте погонников!».

С флагмана «Ростислав» все время семафорят: «Всей эскадре идти на Севастополь». Адмирал понял опасную ситуацию. Еще немного промедления и вся эскадра выйдет из повиновения…

От эскадры отделился «Георгий Победоносец» и, не обращая на сигналы флагманского корабля, стал семафорить «Потемкину»:

— Команда «Георгия Победоносца» желает присоединиться к вам.

Как разворачивались события в дальнейшем, мы не знали. Эскадра уже была далеко от «Потемкина». Она шла на Севастополь».

Мятежный корабль стал метаться по Черному морю. Турки перекрыли Босфор и путь в Средиземное море был закрыт. Тогда пошли в Батуми, но были обстреляны с берега. Ни один русский порт их не принял. Кончались уголь, продовольствие, вода. Тогда корабль пошел в румынский порт Констанцу. Приняли их благосклонно, предложили убежище, но в помощи отказали. Корабль вновь отправился к Крымским берегам, в Феодосию. Там, под угрозой корабельных пушек, удалось погрузить небольшое количество продовольствия, но в угле и воде им отказали. Переговоры, длившиеся сутки, ни к чему не привели, и было принято решение начать обстрел города. С броненосца видели, как мирные жители толпами, с узлами, покидали город.

В последний раз, отсалютовав родным берегам, броненосец взял курс на Румынию. 25 июня, рано утром, в порту Констанца «Потемкин» спустил свой флаг.

Прежде чем вернуть корабль России румыны изрядно его пограбили. В России он получил новое имя «Пантелеймон».

Разные судьбы сложились у моряков. По свидетельству архивов, Лапшин остался в Румынии. Больше о нем ничего не известно. Таких было много. Они расселились по всему миру. Осели в Америке, Канаде, Австралии. Это были классные моряки и их без всяких проблем принимали на любой корабль.

Сафронов в 1906 году вернулся в Россию. Приговором Военно-морского суда от 13 июля 1906 года, исключен со службы, лишен воинского звания и осужден с последующим надзором полиции. В 1917-21 годах являлся уполномоченным Льговского продовольственного комитета. Играл видную роль в восстановлении города. Ему было поручено отремонтировать городскую водокачку, для которой приобрели новые моторы. Специалистов способных справиться с этим больше не было. В холодную ноябрьскую ночь произошла авария, помещение стало затапливать. Несколько часов в холодной воде дали себя знать. Через неделю, заболев воспалением легких, Сафронов умер. За могилой многие годы ухаживала его вдова — Мария Васильевна. Но после ее смерти забылось и место захоронения.

old-kursk.ru